В начале страшно далеких уже пятидесятых, когда Борис Пустовой принес в Дом пионеров первые задачки, вряд ли кто подозревал, что не по годам серьезный подросток останется верен своему увлечению на всю жизнь. Сомневаться были причины. Кружковцы Константина Терентьевича Исакова поначалу щелкали задачки Бори словно орешки и сами не заметили, как на решение их стало уходить больше времени. Вскоре он предложил свои «придумки» газетам – «Пионерской правде», «Молодому сибиряку», «Омской правде». Их печатали и удивлялись. Сперва юному возрасту автора. Позднее бросающемуся в глаза несоответствию между ним и его увлечением. Почти двухметровый гигант ни при какой погоде не рифмовался с крошечными фигурками. Борис скорее походил на баскетболиста и старался этому соответствовать. Окончил физкультурный институт. Стал директором спортивной школы. Книголюб, шахматист, шашист – Бориса на все хватало.
Но главное – шахматная композиция. Не он пионер ее в Омске. Можно вспомнить из двадцатых годов Давида Розенберга и некоего А. Григорьева. А также, вернее – прежде всего, – Александра Казанцева. В будущем известного писателя-фантаста, международного мастера по композиции, окончившего техническое училище в Омске. В газете «Рабочий путь» были опубликованы его первые задачи. Затем он уехал учиться в Томск.
Спустя десять лет в «Омской правде» появились шахматные задачи ассистента кафедры анатомии медицинского института Павла Туева. В тридцать восьмом году он получил почетный отзыв на конкурсе газеты «Юманите», в тридцать девятом – почетный отзыв на конкурсе двухходовок газеты «64».
Не скажу, известно ли было об их опытах Борису Пустовому, но в любом случае начинать ему пришлось практически с чистого листа. Когда он – огромный, неторопливый – чуть вразвалочку входил в кабинет, вместе с ним входила сама уверенность, убежденность, что без шахматных композиций никак нельзя, ну просто невозможно жить. Действительно, на каждую из них (которая и места-то занимала всего ничего) читатели присылали свои решения, а в редакциях неукоснительно велся учет «писем трудящихся». Шахматные ответы подверстывались в ту же графу. Рубрики редко задерживаются в газетах дольше чем на пару лет, Борис же держал дорогую ему тему (прежде всего – в «Омской правде») четверть века. Материалы, конкурсы сменяли один другой. По пути Борис договаривался о матчах по композиции с другими городами. Сомневаюсь, занимали ли задачи и этюды где-либо в периодике такое же обширное место.
Появились у него, совсем еще молодого человека, и последователи. По воскресеньям они собирались в квартире своего лидера. Промежуточный итог работы домашней школы на улице Андрианова оказался впечатляющим: к 1970 году омичи прошли путь до чемпионов РСФСР по шахматной композиции. Вряд ли им удалось бы так мощно развернуться, если бы не следовавшие друг за другом в шестидесятые-семидесятые годы турнирные победы Виталия Тарасова, Якова Русакова, Льва Белова, Александры Кисловой, Виталия Цешковского. Выиграв в шестьдесят втором главный командный приз Российской Федерации – Кубок Михаила Чигорина, они тем самым предвосхитили успех дружины Бориса Пустового. …
А еще он писал стихи. О командорах и каравеллах. О Тохтамыше и Магеллане. Погружался в прошлое, пытаясь понять что-то важное в сегодняшнем дне. Трудно не заметить здесь сходства с шахматами: они тоже из давних лет и дальних стран. И с композицией сходство есть: ее порой называют еще шахматной поэзией. Но о самой игре, о собственных или чужих фантазиях на доске стихов нет (или они до нас не дошли).
Стихотворения Пустового узнаешь по романтическому настрою, приподнятой интонации. Напряженные коллизии… Драматические развязки… Он словно предчувствовал свою судьбу. На обложку единственного посмертного сборника вынесены провидческие строки:
Мы служим великому делу,
И, коль суждено мне – за борт, –
Молюсь, чтоб моя каравелла
Пробилась в намеченный порт!
Его каравелла оказалась тонюсенькой книжицей. В ней восемь стихотворений, и все же берусь утверждать: она пробилась в намеченный порт. У Бориса Пустового свой голос, своя интонация – верный признак поэтической индивидуальности. Подтверждение тому – «Баллада о Командорских островах».
У берега пусто и мелко.
Разбитой кормой на восход,
Как туша кита на разделке,
На брюхе
Лежал пакетбот.
Провизии
– Самая малость.
Забытая богом дыра!
Угрюмо
В песок зарывалась
Команда «Святого Петра».
Тяжелые
Низкие тучи
Трубили над островом сбор.
Зимовка.
И общую участь
С командой Д
елил командор.
…
И пусть имена их
Забудут,
Но вскроется море едва,
Уходят отыскивать
Люди
Открытые им
Острова.
Острова Бориса Пустового не затерялись во времени. На исходе восьмидесятых, а затем в девяностые годы Сергей Румянцев в составе команды страны пять раз выигрывал первенство мира по очному решению задач и этюдов, получил звание гроссмейстера за успехи в этом своеобразном шахматном занятии. Отличился как решатель и другой ученик Бориса Дмитриевича – Александр Ажусин. Он тоже гроссмейстер и тоже чемпион мира в командном зачете. А Юрий Маркер, вместе с Пустовым и Ажусиным выигравший когда-то первенство республики, теперь мастер. Другой сподвижник Пустового из чемпионской команды, Леонид Искра, был чемпионом Вооруженных сил по композиции и в трудные девяностые продолжал вести в «Омской правде» начатую Пустовым рубрику.
Вопреки прохладной шахматной погоде, Бориса Пустового помнят. Владимир Нейштадт и Константин Сухарев издали в Барнауле книгу «Ловушка для черного короля», где Пустовой представлен как зачинатель омской школы композиции. Почти одновременно в Днепропетровске напечатали его «Миниатюры» на тему рокировки. Без малого две сотни работ. Всего же у омича, как утверждает составитель сборника Николай Грива, свыше тысячи задач. Больше у одного Вернера Шпекманна из Германии.
А мы продолжаем отмалчиваться. Ни сборника задач… Ни приличного издания стихотворений… Даже книжечка с предвосхитившим скитания поэтических и шахматных фантазий Бориса Пустового названием – «Кочевник» – вышла в… Новосибирске. Об омских проблемистах тоже давно ничего не слышно, и остается разве что философствовать на досуге о роли личности в шахматной истории… Марк МУДРИК