— А что ты хочешь? Он же високосный. Смотри, сколько хороших людей ушло. Так всегда бывает. Вон даже конец света напророчили…
— Дураки, — шмыгнула я носом.
— Не скажи. Кто эту затею придумал, кучу злата нагреб. Это же, как нынче балаболят, бренд, типа дня святого Валентина, — сколько всяких глупостей можно под это дело и на уши повесить, и денег заработать.
Тамара Аркадьевна аккуратно поставила чашку коллекционного английского фарфора, протянула руку над столом и… застыла. Явно задумалась, что взять, пачку сигарет или колоду карт. Я предпочла бы карты. Но великая гадалка уловила мой взгляд и хмыкнула:
— Не гипнотизируй.
Задымила.
Определенно не везет. Ни в чем! Ни в личной жизни, ни в профессии, ни вообще на земле. То болячки навалились, то в связи с ухудшением внешних данных мужики отвалили, то в городе тишь да гладь — ни одного стоящего скандала. Про погоду не говорю — всех достала. В результате всем друзьям, подругам и теплым компаниям в визитах отказала, решила встретить Новый год в полном одиночестве. Вот какая я гордая, неприступная, с закушенной нижней губой — дура, одним словом. Спасибо Тамаре Аркадьевне, смилостивилась, позвала к себе. «Вдвоем будем. Я тоже ни на какой бал, ни на шабаш не собираюсь, а потом…» А потом такое сказала, я ахнула.
Сейчас, прячась от мороза, я заскочила к ней обсудить меню праздничного стола.
— Так уж и праздничный, — скептически пробормотала она, не выпуская из губ сигарету, взяла колоду.
Ура!
— Посмотрим, Анюта, что там у тебя.
Ой, не ура… Откровенно, я перепугалась. Уж какой день мне выпадали черные масти и ничего светлого. Так и хотелось взбрыкнуть: дескать, не стоит, Томочка Аркадьевночка, ничего ни нового, ни хорошего не будет. Ага, так я и сказала, недаром у меня профессия все время лезть на рожон — журналистика. Говорят, душа где-то в груди, но у меня она постоянно в пятках. Вот беда: трушу до потери сознания, а все равно лезу. Может, потому меня, пугливую лань, мужики до смерти боятся — не льнут.
— И будет тебе король! — торжественно сказала она.
— Да! — я мрачно фыркнула. — Червовый и в прыщах.
— Ты намекаешь на его молодость? Вряд ли. Скорее это мужчина в годах.
Я с удивлением повернула голову, отыскивая в разложенном пасьянсе искомого короля, но Тамара Аркадьевна разом смешала карты.
— Что?!
— Будет тебе, девушка, забивать голову.
Тамара Аркадьевна продолжала месить колоду, но одна карта по-прежнему телепалась поверху и никак не пряталась внутрь. Десятка пик, будь она неладна!
Бывали такие расклады, такие соотношения, так волшебно ложились карты, что хоть сейчас выбегай на улицу, хватай первого встречного и под венец, ибо жизнь с ним пойдет счастливая-пресчастливая, в здоровии и богатстве, даже если он на данный момент сир и бос. Но выплывала десятка пик — и рушились все планы, а мечты лопались, как мыльные пузыри. И тут же следом, как закон, возникала пиковая дама, неся с собой злость, ревность и досаду. И все такой предельной мощности, что без пиковой девятки — болезней всех видов — не обойтись. Эх, святки, святки… С первой звезды до первой воды, то есть до Крещения, всякая темная нечисть беснуется.
Наконец ворожея не выдержала, схватила пальцами эту непотопляемую десятку и силой затолкала ее в середину. Все — кранты гадине. Но мыслишка о червовом короле застряла в моей глупенькой башке и начала ее сверлить.
Чтобы как-то ее отогнать, я спросила:
— А мы что, не будем петь «В лесу родилась елочка»?
— Все успокоиться не можешь?
— Не могу. Всегда воспринимала Новый год как большой праздник.
— А он, вишь, небольшой.
Дело в том, что Тамара Аркадьевна, когда-то комсомолка с фабрики, не считает Новый год чем-то великим. Говорит, обыкновенная смена дат. Одна цифра стала на единичку больше. Никаких перемен не происходит. Потому что большевики все торжество украли у Рождества и искусственно наделили им Новый год.
— А Рождество, Анечка, — терпеливо произнесла мудрая женщина, — это действительно перемены, потому что родился Иисус Христос. Ведь именно он переделал мир, и человечество стало жить совсем иначе.
— Но у нас чуть ли не каждый считает в году два праздника: Новый год и день рождения. Время, так сказать, итогов. Что за год сотворил, что за всю жизнь.
— Это личное дело каждого. Но именно
в Рождество человек сопрягает себя с родом людским и понимает, что он не одинок на этом свете.
А червовый, пожилой король все-таки выпадал не зря. На новогоднем корпоративе меня назначили Снегурочкой, и я всю ночь проплясала с Дедом Морозом.