В прошлом номере в материале «Пустотелый кирпич» мы изложили основные аспекты громкого арбитражного дела, связанного с банкротством ЗАО «Проликс». Его совладелец Сергей Потемкин во многом не согласен с автором и считает, что это дело нельзя толковать только в юридической плоскости. Сегодня от первого лица он готов объяснить, почему он называет спор с деловым партнером войной и за что, по его мнению, борются стороны.
«Газпромбанк» вместе со мной принимал решение о строительстве кирпичного завода, и кредит, который они выдали, истекает только 16 декабря 2010 года. Они потребовали срочного возврата кредита, но опоздали, потому что мы раньше подали на банкротство. Чтобы спасти завод мощностью 60 млн штук кирпича в год, я взял деньги у «Газпромбанка», и я их верну им.
Я никогда не говорил о том, что я хочу их украсть или увезти, я говорю, что я рассчитаюсь со всеми нашими кредиторами на 100 процентов. Если не будут мешать достроить завод и вывести его на полную мощность. Я прекрасно понимаю, почему банк попал в эту ситуацию, почему он вынужден немедленно обратить взыскание против моего долга. Когда грянул кризис, Центробанк считал деньги, которые занял «Газпромбанк» на Западе, «длинными» деньгами. А Запад их потребовал немедленно.
Я готов объяснить наши цели, почему мы называем это войной. А все очень просто: у нас разные сегодня экономические законы – и они действуют по своим, а я – по своим. Сегодня, учитывая кризис, банкам немедленно понадобились деньги, и они увидели, что есть кредитор, который «захромал» и не может обслужить сегодня свой долг.
Но раз уж мы сумели построить завод с проектной стоимостью в 60 млн евро всего за 32 млн евро, и при этом вложили свои средства в размере 8,8 млн евро – то, наверное, мы заинтересованы в сохранении предприятия. Поэтому у нас с «Газпромбанком» была договоренность о том, что как только мы заканчиваем строительство этого завода, мы переводим его через финансовую аренду (лизинг) через лизинговую компанию банка на одно из наших предприятий, которое бы эксплуатировало завод.
Но они не хотят меня просто уничтожить, у них цель: как только дело переходит в конкурсное производство – оно заканчивается распродажей завода и окончанием юридического лица «Проликс». Вот это, думаю, и нужно банку, чтобы скорее ликвидировать предприятие, скорее получить и списать долги. Для чего это делается? Полагаю, в этом случае они получают справку об итогах конкурсного производства, подают ее в Центробанк и требуют возврата 100-процентного резерва ввиду проблемности должника. В этом случае банк вернет себе эти 430 млн. Это первый плюс. Второй плюс: они запишут наш кредит себе в убытки, и тогда получат сниженную налогооблагаемую прибыль. Таким образом, полагаю, «Газпромбанк» хочет нивелировать убытки. Вот и вся причина этой войны.
Наш завод пришелся не ко времени. Я-то вложил деньги в «долгоиграющий» проект. Под них на Западе дают деньги на 30 – 35 лет, а мне всего-то дали 10 млн евро, в то время как завод стоит 60 млн евро. Мы с банкирами оба знали, что 10 млн евро не хватит, но банк не имел права дать больше. И банкиры знали, что наша сделка по продаже им 51 процента акций – только ширма, необходимая для дальнейшего кредитования завода. И это знали в «Газпромбанке».
Они же по решению Черемушкинского суда сменили директора и еще лишили меня права голосования акциями. Ну а поскольку наши отношения перешли в «боевые действия» в арбитраже, мой партнер Ланкин тоже оспорил сделку по продаже 51 процента. Мы будем доказывать ее мнимость.
Мое предложение «Газпромбанку» звучит следующим образом: нужно сесть за стол переговоров и решить, как идти дальше. Да, наступило время, которое нужно переоценить, как и состояние дел. Когда мы брали кредит, было одно время, сейчас другое. Но сейчас еще можно пересмотреть договоренности с учетом новых экономических реалий. Пусть все кредиторы собираются на собрание и принимают решение о том, что согласно их кредиторской задолженности каждый получает управление акциями, которые есть. И я готов уже по закону их переуступить – в таком случае с каждым подписывается мировое соглашение. И каж
дый кредитор, таким образом, получает свой кусок в собственности этого завода. А мы подписываем документ, из которого следует, что завод работает, а я потом выкупаю эти акции.
СПРАВКА
Потемкин Сергей Федорович родился 19 января 1948 года на станции Зима в Иркутской области. В 1977 году приехал в Омск на строительство завода пластмасс. Начал технологом в цехе фталевого ангидрида, затем стал начальником производственного отдела. В 1989 году стал директором ПО «Омскхимпром», образованного на базе завода пластмасс. В 1996 году ушел в отставку в связи с избранием акционерами другого генерального директора. В 1997 году предприятие было признано банкротом. В 1999 году вернулся на площадку «Химпрома» в качестве генерального директора ЗАО «ПолимерПак», затем директора ЗАО «Завод пластмасс». 21 февраля 2003 года стал директором ЗАО «Полистирол». В 2004 году, продав свою долю в заводе, полностью вышел из бизнеса, связанного с нефтехимией. В 2005 на базе фабрики первичной переработки шерсти начал проектировать и строить завод по производству кирпича «Бриккер керамика».