Нина легко и радостно шла по деревенской улице, с гордостью поправляя почтовую сумку на своём плече. Должность почтальона в родной деревне для пятнадцатилетней девчонки – событие немаловажное: оно наполняло сердце Нины ожиданием чего-то хорошего и надёжного в её жизни.
Деревня Вичур километра на два протянулась вдоль реки Байсы, что в Кировской области. Дома располагались «лицом» – фасадом – к реке и раскинувшейся за рекой соседней деревне Новики. Эта деревня тоже находилась в служебном маршруте почтальона Нины Жгулёвой – маленькой, быстроногой, симпатичной девушки-колхозницы, острой на слово и первой певуньи на селе. Новый, 1941 год начинался удачно, Нина с мамой, снохой Марией и двумя племянниками – Колей и Раей – дождались старшего брата Нины, Степана Павловича Жгулёва, с финской войны. Короткая зимняя война 1940 года успела нанести рану небольшой вятской деревеньке – пропал без вести Фёдор Григорьевич Калугин, поэтому родные Степана радовались его возращению, полагая, что вернулся он уже надолго.
Колхоз в Вичуре был крепким хозяйством: имели свою мельницу, даже небольшую ГЭС на реке Байсе, около сотни рабочих лошадей, весь прицепной конный инвентарь – молотилки, косилки, грабли и т.д., молочную ферму, телятник, в 1940 году купили новую машину ГАЗ АА (полуторку). Но основная колхозная работа ложилась на лошадей: на лошадках косили, сеяли, гребли, вывозили зерно, сено, солому, навоз, работали на лесозаготовках, пахали землю.
Деревенская улица тянулась с подъёмом на угор, где небольшая речушка Водовойка вливалась в Байсу. Поэтому колхоз делился на две бригады; верхнюю и нижнюю, лошади и инвентарь тоже разделили между бригадами.
Семьи в деревнях были большими, молодёжи много. После работы собирали вечёрки, где пели и танцевали под гармонь, влюблялись и разбегались, дрались и мирились, иногда сюда привозили кино из райцентра. Колхоз считался зажиточным, жили дружно и весело.
Начало войны в воскресенье, 22 июня, колхозники восприняли без трагизма – о чём горевать: страна великая, армия могучая – победим, не впервой. Мужчины на войну стали уходить уже с июля 1941 года, одним из первых ушёл на фронт брат Нины Жгулёвой – Степан. К зиме из Вичура забрали на фронт почти всех мужиков призывного возраста, новенькая полуторка ушла в армию вместе с шофёром. Оставшаяся молодёжь, женщины и старики заняли места мобилизованных в бригадах. С началом войны у почтальона Нины прибавилось работы: пошли всегда долгожданные солдатские треугольные письма и прямоугольные конверты похоронок на погибших и пропавших без вести. Осенью 1941 года в связи с тяжёлым положением на фронтах похоронок стало приходить много. Женщины в деревнях, завидев Нину с почтовой сумкой, прекращали свои дела и с какой-то безысходной скорбью ждали, что принесёт им в своей сумке маленькая приветливая почтальонка.
Нина, по своей натуре весёлая и общительная, не могла вынести своим сердцем то горе, что вынуждена приносить людям в казённых конвертах. Последней каплей для Нины стала похоронка на мужа соседки Анны. Получив похоронку, Анна упала без чувств, и Нина металась по дому, не зная, чем помочь, благо прибежавшие соседи помогли привести тётку Анну в чувство. Дома Нина горько плакала в коленях у матери, отчаянно ненавидя войну и свою почтовую работу. Утром она попросилась работать в колхозе.
Нину направили в верхнюю бригаду. В бригаде бывшему почтальону поручили лошадь Тамарку, мудрую, спокойную, ещё не старую кобылу карей масти. С Тамаркой у Нины сразу сложились очень дружеские отношения, девушка разговаривала с лошадью, как с подругой, доверяла ей свои девичьи секреты. Тамарка всегда внимательно слушала и, шевеля ушами, понимающе кивала головой.
Лошадям и людям приходилось тяжело, работали почти круглые сутки: вывозили зерно на элеватор, подвозили корма, развозили дрова, удобрения, выполняли множество других нужных и всегда неотложных дел. Много лошадей мобилизовали в армию, на оставшихся легла вся тяжесть колхозной работы. Бывало, поставив Тамарку ночью в конюшню, уже через три часа опять приходилось её запрягать, и она, забившись в угол, вздыхала и молила уставшими глазами не трогать её. Уговорами и ласками Нина запрягала подругу, и они вновь принимались за работу.
Молодёжь в верхней
бригаде, несмотря на жестокие меры за хищение зерна, во время уборочной делала лошадям неучтенные запасы на зиму. Благодаря такому отношению кони у них были сильнее и выносливее, чем кони нижней бригады. Бывало, зерно вывозили совместно обе бригады, и уже с полпути до заготовительного центра мешки с подвод нижней бригады перекидывали в сани верхней – лошадям не хватало сил.
Тяжело приходилось и людям. Нина бывала дома только ночью, любимая племянница и крестница Рая (дочь брата) спрашивала у бабушки, где крёстная, думала, что Нина куда-то уехала. Бабушка объяснила, что крестная уходит на работу, когда Рая ещё спит, а приходит, когда Рая уже спит. Несколько месяцев от брата Нины, Степана, не было вестей с фронта. Наконец зимой 1942 года пришло письмо из госпиталя на Урале. Писала медсестра под диктовку Степана: получил тяжёлое ранение – осколками мины изранило спину, просил не беспокоиться – страшное уже позади. Весной 1942 года его комиссовали и отправили домой на носилках. Когда к деревенскому дому подъехала военкоматовская машина и Степана Павловича вынесли на руках, мать, жена и сестра плакали от радости: хоть израненный, но живой. Летом, когда Степану стало полегче, Нина запрягала Тамарку в тарантас с мягкими рессорами, стелила сено и осторожно укладывала Степана Павловича на живот: сидеть и стоять он ещё не мог. Вот так и возили его по полям, где работали бабы да ребятишки. Тамарка, словно чувствуя боль Степана, старалась ходить плавно, осторожно, чем заслужила огромную благодарность Нины. Лёжа на тарантасе, фронтовик пальцем показывал, что нужно сделать, чтобы отремонтировать неисправную косилку или конные грабли. В бригадах женщины говорили, что сам бог послал им этого искалеченного солдата – специалистов не хватало: кто воевал, а кого уже убили.
В колхозе забирали в армию парней, достигших призывного возраста, и перед отбытием на фронт ребята собирали вечёрки у кого-нибудь на дому. Покупали девчатам сладости, парням спиртного и вечером под гармонь танцевали и пели. Нина со своей сестрицей Августой были запевалы таких вечёрок, и хоть не до вечёрок было после тяжёлой работы, но понимали, что для ребят это последний, быть может, вечер дома, потому и пели и плясали. А утром Нина с Тамаркой увозили призывников на сборный пункт, где провожали и плакали, а парни скрывали свою тоску. Так и переламывали войну – трудом, песнями да слезами. Всю войну проработала Нина со своей кобылой Тамаркой: бывало, плакала, таская непосильные для девичьей спины мешки, а лошадь вытирала губами её слёзы.
Как-то зимой 1943 года Нина с Тамаркой возвращались домой из райцентра вечером, и километров за пять от Вичура на них вышла стая волков. Мудрая кобыла не стала метаться, учуяв опасность, что есть силы припустила к деревне. Нина вцепилась в сани и, стиснув зубы, старалась не выпасть, так и влетели в деревню – Тамара остановилась только у конюшни, таким манером и спасла свою маленькую наездницу.
Известие о победе Нина с Тамарой услышали на работе, в поле. Прискакал парнишка из бригады, радостно кричал, что войне конец, что Германия сдалась, ещё что-то кричал, весело хохоча. Женщины как-то неожиданно заплакали, запричитали. Нина растерялась, не зная, плакать или смеяться, – слишком тяжело пережили они эту страшную войну. Обняла Тамарку за шею и прижалась щекой к её морде. Кобыла стояла не шевелясь, чуть подрагивая шкурой.
Победу отметили всем колхозом, выпили, попели и, конечно, поплакали – жалели убитых (похоронки получила почти половина деревни), жалели самих себя.
Конец войны не предвещал отдыха, стало тяжелее с продуктами: мешали лебеду с мучной крошкой, пекли лепёшки – вкусного мало, но какая-никакая еда. В 1946 году Нине Жгулёвой вручили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Сельчане знали, какова цена этой медали, и знали, что Нина её заслужила. Сама Нина считала, что медаль эта на двоих с Тамаркой. После войны Нина уже не работала с ней, но часто забегала к своей пожилой (по лошадиным годам) подруге, приносила ей чего-нибудь вкусненького, рассказывала про свою жизнь, поглаживая шею. Тамарка всегда радовалась приходу Нины, благодарно заглядывала ей в глаза. В 1947 году Нина, будучи уже замужем, нянчилась со своим первенцем, в избу зашёл колхозный конюх дед Ефим и сказал, что ночью умерла кобыла Тамарка – взяли своё лошадиные годы и тяжёлая работа. Дед знал отношение Нины к этой лошади, потому и зашёл сообщить, что везут её на скотомогильник хоронить.
Нина пошла проводит
ь подругу с маленьким сыном Пашей на руках. Глотая слёзы, вспоминая отработанные с Тамаркой тяжёлые годы, Нина положила горсть зелёной травы на ровную, без холмика, могилу подруги – кобылы Тамарки.
P. S. Нина Павловна Жгулёва (Князева) прожила 82 года, вырастила пятерых детей, дождалась 10 внуков, 6 правнуков и до самой смерти часто вспоминала свою Тамарку. Молила бога: если есть на небе лошадиный рай, то Тамарка должна быть там.