Со времен Великой отечественной прошло много лет, и все меньше остается тех, кто знает о войне не понаслышке. Но нить памяти не рвётся, эстафета Победы и сегодня находится в надежных руках. В один строй с победителями фашизма встают ветераны последующих поколений — участники боевых действий в горячих точках.
В Афганистане служили и воевали не только солдаты и офицеры регулярных советских частей и соединений. Была еще одна категория служащих, которым, пожалуй, приходилось еще сложнее, чем тем, кто воевал бок о бок с товарищами по оружию. Речь идет о военных советниках, направленных туда по линии МВД и призванных формировать части царандоя — народной милиции. Одним из таких советников (на фарси — мушаверов) был нынешний первый заместитель председателя Омского горсовета Владимир ГНУСИН. В 1984 году его, тогда заместителя начальника Центрального райотдела милиции Омска, вызвали на собеседование в УВД области и спросили:
— Поедете в Афганистан?
При этом прозрачно намекнули, что отказываться «крайне нежелательно».
— Подумал я немного. У меня все же тогда двое ребятишек маленьких было, а с другой стороны — я ведь на службе. Поеду, говорю, — вспоминает Владимир Гнусин. — Я даже в Ташкент на краткосрочные курсы изучения фарси не попал, сразу забросили «туда».
Так майор советской милиции стал начальником политодела управления царандоя (афганской народной милиции) провинции Тахар. Местом расположения отдела был город Талукан, в котором советские войска тогда не дислоцировались.
Как рассказывает Владимир Гнусин, ему еще сильно повезло с тем, что в подразделении из 12 человек пятеро окончили в свое время советские учебные заведения и, следовательно, немного говорили по-русски.
— Одним из направлений нашей работы была борьба с наркоторговлей. И вот задержали мы раз по наводке агента многотонный грузовик — «барбухайками» мы их называли, и стал я через прикомандированного к отделу переводчика допрашивать водителя. Тот ну ни в какую не признается ни в чем. А я между тем в достоверности агентурных данных уверен. Пока перерыв был, подходит ко мне коллега-афганец и говорит: «Товарищ мушавер, а ведь переводчик вам неточно переводит — то одно недоскажет, то другое». Я переводчика тогда отправил куда-то, и с афганцами мы перевозчика раскололи за пять минут, — вспоминает Владимир Гнусин. — Оказывается, у него в кабине под обшивкой крыши был оборудован тайник, а в нем 150 килограммов зелья припрятано. После этого я услугами переводчика вообще никогда не пользовался. Только с русскоговорящими афганцами работал, а со временем и сам на фарси заговорил. Жизнь заставила.
Много чего происходило в Афганистане с мушавером Гнусиным. И далеко не все эпизоды попадают в разряд чисто полицейских операций. Об атмосфере, в которой приходилось работать, само за себя говорит даже место базирования талукан-ского царандоя. Жить приходилось за высоким трехметровым забором с бойницами, с установленными по периметру сигнальными минами, ведь всего в полукилометре от здания управления начиналась территория, контролируемая моджахедами. И все же один случай Владимир Гнусин выделяет особо.
— Помню, мы только что вернулись «домой» с операции — были двадцать дней в горах и устали страшно! Успели истопить баньку, попариться, сидим во дворе управления, отдыхаем. И тут замечаем наши вертолеты. Как раз над Талуканом воздушная трасса проходила Кабул — Файзабад, «вертушками» перебрасывались продовольствие, бое припасы, ну и солдаты, конечно. Вот и в тот день шли три Ми-6, и вдруг слышим — у одного явно начал захлебываться мотор. Вертолет пошел на снижение и сел километрах в десяти от города. А там душманская территория, экипажу долго не продержаться. Тогда, практически не раздумывая, хватаем мы автоматы и на двух уазиках мчимся к месту посадки. Доехали до моста через горную речку, который охранял танковый батальон Советской армии. Я попросил у командира поддержку, но все, что он смог нам выделить, была только БМП, да и та в полурабочем состоянии: задний фрикцион у нее клинило. Однако до вертолета на броне как-то доехали, и сразу пришлось вступить в бой. Экипаж — их было 12 человек — отбивался от явно превосходящих сил противника, так что мы подъехали как раз вовремя. Отогнали душманов, я и кричу летчикам: «Давайте к нам на броню и выбираемся отсюда!» А командир экипажа мне в ответ: «Нет, не могу машину бросит
ь, надо и ее спасти». Ну что делать? Подцепили мы тогда Ми-6 к БМП и по дороге вперед, точнее назад — к своим. Чтобы пробраться, приходилось растущие по обочинам кустарники минами и гранатами сносить, иначе лопасти цеплялись за них. В общем, по бокам кустарник — да живучий такой! — на хвосте «духи», впереди полуживая БМП, и мы вокруг груженого вертолета. Та еще поездочка, конечно.
Хорошо, что нас с воздуха подоспевшие из Кундуза «вертушки» прикрыли, до танкового батальона все невредимыми добрались.
За тот бой, за спасение экипажа и армейского вертолета Владимир Гнусин был награжден орденом Красной Звезды.
Идет уже двадцать шестой год, как бывший мушавер живет мирной жизнью, но, как он сам признается, до сих пор время от времени возникает ощущение, что он еще в Афгане. Слишком много всего пришлось пережить, фактически ходить по лезвию ножа. В том числе и об этом рассказывает председатель областной общественной организации «Ассоциация ветеранов боевых действий органов внутренних дел и внутренних войск» Владимир Гнусин на многочисленных встречах с молодежью. Он убежден, что войну нужно помнить, чтобы не допустить новой.