Мы приходим на концерт в филармонию, слушаем потрясающую музыку и уходим. Складывается ощущение, что музыканты так же приходят, играют и уходят.
Однако их жизнь разнообразна до невозможного. А властвует над омской концертной жизнью художественный руководитель и главный дирижёр Омского симфонического академического оркестра Дмитрий Васильев.
Дмитрий Васильев ворвался в омские будни, как струя свежего воздуха. И ещё активней стали появляться новые имена, новые проекты, новые программы. Как нам повезло с молодым и животворящим руководителем оркестра, который может сформировать и подать идею дирекции филармонии, можно говорить бесконечно. И надеюсь, со мной согласятся многие. Дело не в том, что классике нужна реклама – ни в коем случае. Классике нужна жизнь, а любителям музыки необходимы новые имена. Мы все знаем, любим и ценим шедевры Бетховена, Моцарта, Вивальди, но, господа, одним сводом имён сыт не будешь. И тут приходит совершенно очаровательный мужчина и показывает нам незнакомых гениев. А ещё с его подачи приезжают европейские мастера, вспоминаются бесславно забытые композиторы и оправдывается современная музыка.
Для большинства дирижёр – человек с палочкой и не более. Я решила сходить субботним утром в омскую филармонию и посмотреть, как проходит внутренняя работа Дмитрия Владимировича. И снова я не случайно выбрала определённую субботу: в этот день должна была состояться главная репетиция записи диска с каверами на хиты знаменитой британской группы YES. Для записи в Омск прибыл – по приглашению Дмитрия Владимировича – известный в Европе музыкант-мультиинструменталист Аркадий Шилклопер и звукорежиссёр из Мюнхена Карстон Циммерман.
В свою очередь, Шилклопер пригласил одного из самых востребованных молодых барабанщиков России Петра Ившина. Кстати говоря, диск ждут и сами участники YES.
С места событий
Субботнее утро, 11 часов. Я иду по невероятной жаре в филармонию. На улице спокойно и тихо, машин мало, город ещё не проснулся. У входа в концертный зал меня встречает специалист по связям с общественностью филармонии Анна. Мы давно знакомы, и улыбающаяся Аня в летнем красивом платье провожает меня в святая святых – на сцену концертного зала. Резкий шум и гул неожиданно бьёт после уличной тишины. Музыканты на своих местах настраивают инструменты. Вместо чёрных платьев и белых сорочек – летние сарафаны и цветные рубашки. Мягко говоря, непривычно. Люди смеются, общаются, никакой знакомой нам строгости. В центре сцены стоит сам художественный руководитель и главный дирижёр оркестра – Дмитрий Васильев. Невысокого роста, с добрыми глазами, он тихо общается со скрипачом. Подхожу к ним, случайно «разбив» диалог. Дмитрий Владимирович мне рассказывает, что музыканты пока настраивают инструменты, а вообще все ждут Шилклопера. Отвлекать мне его больше не хочется, и я спускаюсь в зал, чтобы сделать несколько заметок. За мной следуют флейтист и трубач. Они повторяют свои партии и стараются уйти от общего шума в фойе – каждый в свою сторону.
Сцена продолжает наполняться, приходят опоздавшие музыканты. Аня мне сообщает, что можно сходить в кабинет, где находятся два звукорежиссёра – Сергей Жигунов из нашей филармонии и тот самый Карстон из Мюнхена. Они уже вовсю проверяют оборудование, расставляют микрофоны на сцене. Иду к ним.
Сергей совершенно серьёзен, ни тени улыбки на лице. Карстон, наоборот, сияет, улыбается и постоянно говорит «Да». Ума не приложу, как они друг друга понимают, общаясь на разных языках. И, кажется, другие тоже этого понять не могут, наверное, это какой-то особый язык, вне словарных перипетий. Карстон что-то говорит по-немецки, Сергей кивает и уходит в зал, там поправляет микрофон, возвращается обратно, по-русски отвечает Карстону, тот на мгновение задумывается, потом тоже кивает и что-то делает. Чудеса, да и только.
Краем глаза я замечаю, что пришёл Дмитрий Владимирович.
Д.В.: С нашей стороны только подготовка зала, оркестра и всего, что касается непосредственно са
мого воспроизведения. А все остальное: договоры с компаниями, переговоры, продажа самого диска, кстати, и CD, и винилового, деньги, финансы – это все на Аркадии.
Я: Вам нравятся YES?
Д.В.: Они мне действительно понравились! Но я с ними познакомился не так давно, уже в зрелом возрасте.
Я: А у вас есть какая-нибудь любимая группа?
Д.В.: Сам я, помню, часами мог слушать Pink Floyd, мне тогда было лет 14-16. А до этого – The Beatles, Led Zeppelin, Deep Purple. Даже успел еще немножко увлечься heavy metal. Потом надолго забыл рок — меня полностью поглотила классика.
Дмитрий Владимирович снова куда-то уходит. Я просто гуляю в фойе, проходящие мимо музыканты мне улыбаются. Улыбается и Карстон, он часто выходит из кабинета и проверяет на сцене микрофоны. Всего их установлено 19 штук. Звукорежиссёры передвигают их буквально на миллиметры и возвращаются проверять результат.
Все исполнители уже на сцене. В фойе никого не остаётся, тут я слышу громкие голоса и смех – пришёл Аркадий Шилклопер, а с ним его подруга Татьяна. Дмитрий Васильев встречает гостей объятиями. «Мы не в первый раз работаем вместе», — смеются оба. Залпом выпивая кофе из автомата, Аркадий широким жестом приглашает всех на сцену.
И тут начинается самое важное. Артисты в сборе, Аркадий выуживает из чехла свой инструмент – валторну. На часах 12 часов 8 минут. Хаос настраиваемых инструментов переходит в тишину. В центр становится Дмитрий Васильев, по его левую руку – Шилклопер. Нас предупреждают выключить телефоны. Не просто поставить на виброзвонок, а совсем выключить, чтобы ни один лишний звук не помешал записи. Музыканты посерьёзнели, Дмитрий Владимирович загадочно улыбается, у Шилклопера довольное выражение лица. Лично я ощущаю причастность к чему-то важному.
Начинается музыка. Я, признаюсь, очень люблю группу YES, и у меня был свой интерес попасть на эту репетицию. Но такого я не ожидала. Оркестр просто возродил музыку заново. Я стою за сценой, слушаю и даже записываю на диктофон первую мелодию. Затем иду к «звукачам». Карстон пребывает в особом восторге. Потом он сообщит Шилклоперу: «Это отличный оркестр и прекрасная акустика в зале. Даже без обработки всё звучит здорово».
Сама репетиция длится с двумя перерывами, во время которых я узнаю интересную деталь: музыканты играют в нарды. Это мне кажется очень милым. Музыкантов много – доска идёт, кто успел, тот и в партии. Женщины во время перерыва расходятся парами и болтают о насущном. Кто-то выходит на улицу, кто-то гуляет по фойе. Во время последней части репетиции мы с Анной просто отдыхаем на уютных диванчиках, и она рассказывает мне о своей деятельности. Я почти позавидовала такому потрясающему месту работы – вокруг музыка, талантливые люди, роскошный зал. «А что было до ремонта..!» — смеётся Аня.
Репетиция заканчивается, музыканты быстро собирают инструменты и уходят практически скопом. Ну, ещё бы, выходной день-то продолжается! На сцене остаётся только Дмитрий Владимирович, Шилклопера забрали на интервью журналисты с телевидения.
Я: Дальше интервью будут брать у вас, а что потом?
Д.В.: Обед (смеётся), а потом отдыхать. Всё-таки выходной день. На самом деле у нас официальный выходной понедельник. В следующем сезоне выходным будет пятница.
Я не заметила, что уже 15 часов дня. Мы не спеша прогуливаемся среди оставленных стульев.
Я: И теперь это всё останется здесь до утра?
Д.В.: Разумеется. Завтра уже запись самого диска, и здесь никто не будет находиться до этого времени. Ведь звук налажен, стулья уже двигать нельзя, чтобы звук не изменился. Но, судя по репетиции, завтра будет лёгкая запись, все прошло отлично.
Я вижу, что арфа убрана под чехол.
Д.В.: А это наша заботливая арфистка. Такой инструмент стоит около 50 тыс. долларов, грех о нём не заботиться.
Мы подходим к инструменту под названием «маримба».
Д.В.: Делают такие инструменты специалисты высокого класса. Высота звука зависит от очень точного размера «клавиши». Изготавливаются они из ценной породы дерева – палисандра. Да, это серийное производство, но инструменты выпускаются не в таких объе
мах, как утюги, поэтому цена такая высокая.
Дмитрия Васильевича можно слушать бесконечно. Он говорит негромко, вкрадчиво и очень интересно. Однако его уже зовут на интервью, а мне пора уходить. Я прощаюсь с Аркадием, улыбаюсь радостному Карстону, говорю до свидания Ане и с неохотой ухожу из этого прекрасного зала, от этих талантливых и светлых людей.
