В понедельник, 12 августа, в нашей стране отметили День ВВС. Для командира истребительного звена, летчика первого класса, майора запаса Сергея ВАЩИНКИНА это один из главных праздников в году. А может быть, и самый главный, ведь в небе прошла его бесшабашная юность.
Небесная фотосессия
Высший пилотаж – это не только выписывать в небе восьмерки по вертикали. А управлять боевым самолетом с помощью ног – не слабо?
– Курсантами мы иногда этим баловались, – улыбается Сергей Константинович. – Уж очень хотелось сфотографировать самолет в воздухе. Истребитель «Л-39», на котором тогда мы летали.
Стоит сказать, что в кабине истребителя нет всем привычных по фильмам штурвалов. Они установлены лишь на гражданских авиалайнерах и на бомбардировщиках. А у «Л-39» есть только два рычага, как у трактора.
– Левой рукой держишь рычаг управления двигателем, – вспоминает Ващинкин. – Правая же должна быть все время на рычаге управления самолетом. Но она занята. В ней – фотоаппарат «Смена». А рычаг зажимаешь между коленями. Так и летишь, щелкая кадры.
«Смена» – аппарат простенький и дальнобойностью не отличается. Чтобы снимок вышел как надо, нужно было рискнуть. Курсанты подгоняли свои самолеты едва не впритирку и снимали друг друга. Между боевыми машинами оставалось лишь метров пятнадцать. Если рычаг управления самолетом, зажатый коленями, выскочит, то будет один большой «бум!». Неудивительно, что за подобные «шалости» в воздухе лихачей строго наказывали.
– Но однажды в альбоме у нашего командира я увидел точно такую же фотографию, – рассказывает Сергей Константинович. – И понял, что он, когда был курсантом, вытворял то же самое, что и мы. Как говорится, традиция, пусть и неофициальная.
Атака НЛО
Небо – не место для шуток, но иной раз очень трудно не подшутить. Особенно над своим командиром.
– Вылетели на разведку погоды, высота пятьсот метров, – вспоминает майор ВВС. – Вдруг аисты прямо по курсу. Наверное, перед полетом на юг решили отработать фигуры высшего пилотажа.
– На высоте – птицы! – передает на землю командир эскадрильи.
– Какого типа? – интересуются с командного пункта.
– Это страусы, Николаич, – подсказывает Ващинкин, решив разыграть своего командира. Тот, не подумав, продублировал «страусов» оператору командного пункта.
А с земли недоуменный вопрос: «Николаич, ты что?! Страусы не летают!»
Что сказал ему комэск на земле, Ващинкин умалчивает. Но заверяет, что в небе встречается всякое. Даже такое, чего быть не может. Например, НЛО.
– Высота четыре тысячи метров, – вспоминает пилот. – Посмотрел вверх, а прямо над головой две горящие фары. И эти фары пикируют на меня.
Фары на самолетах включают во время взлета и при посадке. Считается, что они должны отпугивать птиц. Но здесь, на такой высоте, истребители с зажженными фарами не летают. Да и не станут они нападать на своих. Но кто же это пикирует сверху, если не коллеги по эскадрилье?!
Ващинкин бросил взгляд на приборы. Отвел глаза лишь на долю секунды, но этого оказалось достаточно. Фары исчезли, словно и не было их никогда. НЛО пропал так же внезапно, как и появился. Куда он делся, летчик не понял. И это надо было хоть как-нибудь объяснить на земле.
– В те годы существовал специальный приказ, – поясняет Сергей Константинович. – Мы были обязаны докладывать обо всех неопознанных объектах, встреченных в небе – таких, как тот, что пикировал на меня.
Вернувшись на землю, пилот должен был написать рапорт о происшествии и передать его в особый отдел. Но кому же захочется попасть на карандаш к особисту? Особенно если ты видел в небе непоймичто. И Сергей никуда не пошел, промолчал.
Хенде хох!
То, что для нас, «пиджаков», кажется странным, для летчиков-истребителей в порядке вещей. И то, что мы назовем катастрофой, для них только мелкие неприятности.
– Зашел на посадку, скорость под триста, – вспоминает Сергей Константинович. – Выпускаю тормозной парашют, а его нет.
Как позже выяснилось, техник ошибся с укладкой. Парашют не раскрылся и выпал поленом на взлетку. А до конца полосы уже менее половины. Тормоза раскалились от напряжения, но они не могли удержать многотонный боевой самолет. Еще немного, и он врежется в ограждения.
– Аэродром огорожен бетонными столбиками, – поясняет майор ВВС. – Но в створе взлетно-посадочной полосы они не бетонные – деревянные. И к тому же подпиленные. Это как раз на тот случай, если кто-нибудь вылетит с ВПП.
То есть если и врежешься, то не так больно. И, может быть, даже выживешь. А истребитель Ващинкина уже проскочил полосу и мчался по пахоте. К слову, перепахать поле тоже придумали на такой случай.
– Это поле меня и спасло, – говорит Сергей Константинович. – Скорость упала, и самолет замер всего в сотне метров от ограждения.
Пассажиров гражданского лайнера после такой передряги наверняка отвели бы к психологу. А пилот-истребитель, покинув кабину, отправился в душ. Когда в кабине жара за пятьдесят градусов, это не шутки. А нераскрывшийся тормозной парашют? Да ерунда, мелочевка, на службе и не такое бывает.
– Особенно если летаешь с курсантами, – улыбается ветеран. – Вот уж с кем расслабляться не стоит.
Некоторые, к примеру, когда в первый раз делают бочку, бросают рычаги управления и упираются руками в фонарь истребителя. В таких экстренных случаях сидящий сзади инструктор берет управление на себя. Но порою бывают и курьезные, если так можно сказать, ситуации.
– Рычаги управления спаренные, – поясняет Сергей Константинович. – То есть курсант двинул ручку управления самолетом вперед, и у меня она движется в ту же самую сторону. Но в тот раз мне достался необычный курсант.
Красавец, спортсмен-гиревик – рука у этого парня была как у иного нога. И этой рукой при посадке он так зажал ручку – не сдвинешь.
– Самолет идет колом к земле, а я не могу его выровнять, – говорит ветеран. – У курсанта сил больше. И тогда я вдруг вспомнил кино про войну. Сам не знаю зачем, кричу ему: «Хенде хох! Руки вверх!», хотя он был русский. Как ни странно, сработало. Парень сразу же отпустил ручку, а свои руки вскинул под потолок. Я, наконец, смог взять управление на себя и без происшествий посадить истребитель.
Кажется, что такие истории Сергей Ващинкин может рассказывать бесконечно. Впрочем, это неудивительно, ведь у него более двадцати лет выслуги. Летал бы и дальше, но распался Советский Союз. Полк, в котором служил ветеран, оказался на территории Украины. Пришлось увольняться в запас.
– Мне предложили присягнуть на верность этой республике, – поясняет Сергей Константинович. – Но я отказался, как и многие мои боевые товарищи. Ведь мы – офицеры и давали присягу СССР. А офицеры два раза не присягают.
Фото Владимира КАЗИОНОВА и из архива Сергея Ващинкина.