Капитан яхты «Сибирь» в нашей рубрике «Полдень в Европе» рассказывает подробности крушения теплохода «Полесье-8».
Омспресс:Вы были свидетелем трагедии на Иртыше 17 августа?
Сергей Щербаков: Если быть точным, то нет. Момента столкновения «Полесья» с баржей мы не видели. «Сибирь» и другие яхты, которые участвовали в третьем этапе Кубка Омской области по парусному спорту, находились примерно от места трагедии в 7-9 км вниз по течению реки, у поселка Новоомский. Готовились стартовать в «Ачаирскую гонку». Это когда мы уходим в субботу из Омска вверх, как позволяют погодные условия, – иногда до Усть-Заостровки, иногда чуть дальше. В воскресенье стартуем назад. Обратное место старта определено, это где-то не доходя до Усть-Заостровки. В общем-то, чтобы дойти туда тоже необходимы определенные погодные условия. При слабом южном ветре, который дул в субботу,против течения лавироваться бесполезно – это фактически стоять на месте. Поэтому мы на собрании капитанов решили сразу подниматься вверх, почти до поворота Иртыша, как раз до поселка «Новоомский». Там более благоприятный ветер. Я увидел, что теплоход «Полесье» прошёл мимо нас, что он идет по расписанию, в час дня он уходит от речного вокзала.
ОП: С какой скоростью двигался теплоход?
СЩ:Была нормальная крейсерская скорость, примерно 50-55 километров в час. Поэтому они могли дойти до Новой Станицы эти 25 километров (от речного вокзала) где-то за полчаса. И уже минут через 5-7 я услышал передачу по рации (у меня речная рация стоит на «Сибири»),что «Полесье» столкнулось с баржей, есть пострадавшие. Я сразу связался по рации с теми, кто эту информацию передавал, мне сообщили, что нужна скорая, МЧС в район Новой станицы, там, где ЛЭП пересекает Иртыш. Положение серьёзное, «Полесье» врезалось в левый борт песковоза, у носа вскрыло свою обшивку и повисло на барже. Может сорваться и затонуть. Много пострадавших, некоторых надо вырезать из метала. Я связался со скорой, они меня тоже относительно долго допрашивали: что я, кто я и так далее. Я сказал, что нужно много скорых, много пострадавших, меня переспросили сколько пострадавших, я еще раз связался с теплоходом, они сказали, что не знают, 10-15-20, может быть, больше. Я всю эту информацию передал, и туда скорые в первую очередь были направлены. После этого я связался с МЧС. Я Фокина Владимира Юрьевича (заместитель начальника МЧС по Омской области – ОП) с детства знаю, мы вместе занимались парусным спортом. Я ему позвонил, обрисовал ситуацию, и он уже по своим каналам организовывал дальнейшие спасательные работы.
ОП: Вы отменили гонки?
СЩ: Да. Мы приняли решение на максимальной скорости идти на помощь. Сами мы могли дойти до места крушения минут только за 40-50. Но у нас скоростной судейский катер. Володя Вакарин в нашем яхт-клубе работает тренером, на этих соревнованиях он был главным судьей. Тоже парусник, очень давно занимается, он, кстати, и строил яхту «Сибирь», на ней ходил в первый поход, очень опытный рулевой. Я ему сказал: «Володя, лети – там много пострадавших». Он ушёл на большой скорости сразу туда, у него на борту ещё два человека было, минут через 10 они были уже там. То есть где-то ближе к двум. Вакарин, как он потом рассказал, на катере ходил челноком, перевозил на берег самых тяжелых по 5-6 человек, потому что больше катер не вывезет. Тех, кто не мог двигаться, клали на доски, на нос и корму катера и везли. На берегу уже рыбаки помогали и укладывали тяжелораненых на землю, оказывали первую помощь, потому что скорых еще не было.
ОП: Что Вы увидели, когда подошли к месту крушения?
СЩ: Когда мы туда подошли, я увидел баржу с насаженным на неё «Полесьем» и два теплохода-толкача, которые уже доставляли основную массу людей на берег. Это были «лёгкие», которые могли сами передвигаться, на берегу стояло несколько скорых, машины МЧС. На барже, рядом с «Полесьем», я увидел тела четырёх погибших, недалеко сидел капитан (в форме капитана)с членом экипажа (видимо, механик). Капитан был в шоке. Я не знаю, был ли он пьян, он просто был как ватный, никуда не хотел уходить. Механик сказал, что он твердит, что ему не хочется жить. Мы их, как последних пострадавших, забрали с баржи и доставили на берег. С телами погибших работали другие люди. Я запросил по рации, нужна ли ещё наша помощь, нас поблагодарили и сказали, что нет. На берегу было уже очень много людей и машин. Володя на катере тоже ушёл с нами к месту ночёвки яхт. Вся его лодка была в крови.
ОП: Вы фотографировали?
СЩ: Некогда было фотографировать. Я сделал одну фотографию «Полесья», когда уходил. У меня в экипаже был Шагаев Паша с супругой, она сняла видео небольшое обзорное с яхты. Видимо, кто-то увидел и передал прессе. Мне потом звонили раз десять, я не запомнил средство массовой информации, говорили, что передадут это видео через прессу в Следственный комитет (один звонок даже был, якобы, из следственного комитета России, из Москвы, тоже видео требовали). Деньги предлагать начали, 50 тысяч. Предлагали назвать свою цену, больше. Я, естественно, отказал, Паша тоже никому ничего не отдал. Я не люблю, когда за жареными фактами бегают, тем более, когда такое…
ОП: Насколько безопасен в таком случае речной транспорт?
СЩ: Я вам честно скажу – что было 20 лет назад, то осталось и сейчас. Я не знаю, был ли капитан «Полесья» пьян, но могу привести два примера из своей практики – это не только на Иртыше. 1989 год. У нас была гонка Омск-Салехард. Мы, закончив гонку в Салехарде, пошли обратно против течения, наши яхты погрузили на баржу бесплатно. Так вот в одну из ночей капитан настолько напился, он каждый день это делал, что пришлось рулить нашему яхтсмену, который находился с ним в рубке. А капитан спать ушёл. И всю ночь до утра наш яхтсмен на этой барже… На следующую ночь отказался от этого, сказал, что не пойдет в рубку.
ОП: Баржи сложные в управлении?
СЩ: Да, нет, особенно когда имеешь опыт хождения под парусом. Но дело в другом. На следующий день к нам присоединился теплоход, его взяли под борт и шли на одном двигателе, пришвартовались на носу и в корме. Так носовая швартовка ночью раздалась, и баржи раскрылись по всему Иртышу. Навстречу шел ещё теплоход. Он врезался в нас. Мы находились внутри, когда выскочили оттуда, никого пострадавших не было, были только пьяные. Этот весь караван уткнулся в берег, и все уснули. На следующий день начали разгребать. Это один случай. А ещё случай – 2003 год, мы шли по Дону на «Сибири» в Таганрог. У нас маршрут был из Омска до Новой Земли, потом Беломоро-Балтийский канал, в Питер зашли, в Москву — длинный очень путь. И в 2004 году должны были на Олимпиаду идти. Шли по Дону, а там река, примерно,как Иртыш, но полноводнее, потому что на ней стоят несколько плотин, они воду поддерживают до определенного уровня, и река очень хорошая, там много рыбаков. И вот рыбаки на резиновых лодках стояли по кромке фарватера и за фарватером. Навстречу шла баржа и на повороте она смяла лодок 10. Так просто проехала по ним. Кто-то отскочил, а одну лодку зацепило за якорь и рыбак ушел под баржу. Мы находились метрах в 100-150, я это увидел. Мы, естественно, кинулись туда, хотели баржу остановить, я пытался связаться с командой по рации, а команды нет, она вся пьяная. Рыбак смог выбраться, к счастью,из-под баржи, и мы его спасли, а лодка так и осталась болтаться на якоре. Это перед Ростовом было. Я сразу в судоходную инспекцию доложил, сказал номер судна. Что там было дальше, я не знаю. Но таких случаев много.Вероятно, река — это менее аварийно-опасное место,с точки зрения скоростей, чем дорога автомобильная, поэтому и контроля почти нет.
ОП: Просто пьяный человек, который управляет средством повышенной опасности… А в чем проблема? Может, в отсутствии кадров? Что нельзя одного уволить за это, другого принять?
СЩ: Со всеми кадрами у нас вселенская проблема. Хоть в судоходстве, хоть еще где. Дело в том, что люди, например, которые заканчивают речное училище, уходят в основном на морские суда, на речных остается меньше. И потом у нас ушло всё в частные руки. А частники не заинтересованы в том, чтобы тратить средства на безопасность. Основное – прибыль. «Полесье» принадлежит «Речному порту», который в частных руках. Получается, что оно – частное судно. Кадры – это очень большая проблема, причём их надо не только готовить, но и закреплять. Все стараются зарабатывать побольше, иболее низкие должности зарплатой не балуют. Топ-менеджеры зарабатывают, кто распределяет эти деньги, владельцы, то есть те, кто на земле.
ОП: Сколько стоит «Полесье», во сколько его ремонт обойдется?
СЩ: Я думаю там не будет ремонта. Ремонту, что называется, не подлежит. А сколько такое судно стоит – понятие не имею. Наверняка, «Полесье» было застраховано, и дальше это дело уже страховой компании. Потому что без страховки такие суда не должны ходить.