Акварельная колыбель художника Риммы Камкиной

Культура

Акварельная колыбель художника Риммы Камкиной

Среди деятелей культуры, чьи имена в этом году были занесены в омскую Книгу почёта, оказался один художник. Известная омская акварелистка, член Союза художников России Римма Камкина.

Побег из Иркутска

Художница Камкина называет Омск «колыбелью». Еще не зная нашего города, она увидела его в мечтах. Родом Римма Петровна из-под Иркутска — станция Половина, село Михайловка. В 1936 году, когда маленькой Римме было всего шесть лет, семья её оттуда самым настоящим образом сбежала.

— Под Читой в это время были расстрелы. Вы все знаете, что такое репрессии… А мой отец был начальником конторы, — вспоминает художница. — Он не был членом партии — обыкновенный служащий, но, видимо, надо было какое-то число набрать. Иркутск по ночам был мрачным: никакого электричества, по улицам ходили с обрезами, постоянно звучали выстрелы. В тайге тоже было страшно — в общем, жуткое время, да еще голодуха. Перебивались брусникой и шишками. Я только помню, что все время хотела хлеба: как попадётся корочка, я её высасывала долго-долго, наслаждалась. До сих пор люблю хлеб. И эти тяжелые времена мне никаких больше воспоминаний не оставили, мне потом уже мама рассказала, как мы в Петропавловске, в Казахстане, оказались. Все покидали в ящик и просто сбежали. Отцу его друг-врач какую-то справку написал, так он избежал страшной участи. А все друзья, которые к нам в гости ходили, — я помню их лица — все исчезли под Читой. Там просто забирали и — расстрел.

Рыцари в тетрадях

В Омске Римма Камкина оказалась уже после войны, в 1952 году. Собиралась поступать в художественное училище — с детства была тяга к рисованию. Но не вышло. И тогда подала документы в педагогический институт им. Горького.

— Все-таки я очень любила литературу и историю, подумала: ну ладно, пойду в педагогический. Поступила свободно, все тряслись на экзаменах — а я шла спокойно: мол, не поступлю, ну и ладно, не больно-то и хотелось, — продолжает Камкина. — И сдавала всё на «четыре» и «пять». Я немецкий сдала на «пять» — на меня смотрели как на белую ворону, тыкали пальцем, как в ненормальную. Всем остальным было лишь бы кое-как выползти на «тройку». А я всё хорошо сдала. Но на литературу не прошла: слишком много оказалось лишних запятых и тире в сочинении. Я писать любила, аж тетрадь заканчивалась — уже на корочке пишу, и сплошные тире, запятые, многоточия. Из-за этого обилия знаков препинания и не попала на литературу, пошла в историки.

Литературу молодой педагог и будущий художник в стороне не оставила. Проходя практику в Омской области, вела уроки истории с литуклоном. Тема «Аракчеевщина»? Читаем на уроке эпиграммы Пушкина! Из роно и гороно приезжали и нахваливали: в классе, где у учеников никогда не было тетрадей по истории, таковые появились — по указке учителя-практиканта.

— Говорю ученикам: «У меня на уроке будем заниматься историей и рисовать рыцарей, иерархическую лестницу. Будем проходить средневековый город. Как к этому относитесь?» — «Норма-а-ально!» — парни кричат, — вспоминает со смехом Римма Петровна.

Удачные зигзаги

К своей мечте стать художником Камкина, по ее словам, пришла «какими-то зигзагами». При этом художественного образования так и не получила. Когда вернулась после педпрактики в Омск, пришлось, как и многим другим историкам, перепрофилироваться. Собрала свои акварели, которые писала на досуге, пришла наниматься на работу — и оказалась в художественной артели, занимавшейся изготовлением вывесок.

— Там, где сейчас Торговый центр, был базар, а в конце базара — мастерская, — показывает художник. — Я туда как зашла — боже мой, какие там персонажи! Мужики какие-то странные сидят в пыли, ругаются, ко мне цепляются. А у меня жёстко: не дай бог что, как двинула однажды! Это я с виду была худощавая, а в институте греблей на шлюпке занималась, так что вёсел насушила за свою жизнь, руки наработала.

Из пыльной мастерской со «странными персонажами» вытащил ни много ни мало — сам Алексей Либеров. К Римме Камкиной он очень хорошо относился, а другой знаменитый омский художник, Кондратий Белов, давал ей рекомендацию при вступлении в Союз художников.

— Привели меня в Союз художников: вот здесь будете работать. И я начала. Приняли в Союз, пошли выставки, в том числе персональные. И я наконе
ц-то почувствовала себя как рыба в воде, — говорит акварелистка. — И у меня появилась своя тема.

Главная тема

Главная тема акварелей Риммы Камкиной на самом деле всегда с ней шла рядом по жизни. Вспомнились уроки истории, аракчеевщина с эпиграммами, Пушкин и Царское Село. Сидела перед чистым листом бумаги — и начала с Пушкина. С тех пор с ним не расстаётся.

— Главные темы: мой Александр Сергеевич, еще Маяковский — за его хлёсткую правду и точный глаз; Петербург и, конечно, Омск, — делится художник. — Омск стал для меня колыбелью, я в него погрузилась полностью: когда приехала сюда, просто почувствовала, что это мой город, я здесь буду учиться и жить. Я, еще не зная Омска, видела свой город в воображении: в нём обязательно должны быть речка и мостик. И когда я увидела Омку, мост через нее — у меня перехватило дыхание. Я поняла, что нашла свой город.

Девушка с адресом

Римма Камкина до сих пор со смехом вспоминает свой первый день в Омске. Девушка в простеньком ситцевом платье вышла из вагона с большим фанерным чемоданом в руках. В кармане — бумажка с адресом, который дали, провожая из Петропавловска: мол, будет где переночевать, пока не поступишь. На бумажке значился номер дома по улице Первая линия.

— Мне наказали: когда придет трамвай, ты спроси, как найти улицу, — вспоминает Камкина. — Подходит трамвай, там женщины, парни молодые. И я такая с чемоданом, как дура, говорю: «Как мне попасть на Первую линию?». Весь трамвай грохнул от хохота. Я испугалась: наверное, выгляжу как-то не так в этом платье нелепом и с этим фанерным чемоданом. Потом мне одна женщина объяснила, что на Первой линии психоневрологический диспансер, в народе называемый дурдомом. Я тогда ахнула, конечно. Вот так встретил меня Омск, но я не в обиде, — смеется акварелистка.

ОмскПресс