Мы продолжаем встречи с почётными деятелями культуры Омска. Солистка музыкального театра Ирина ТРУСОВА рассказала «Вечернему Омску – Неделе» о несостоявшейся карьере архитектора, первоапрельской правде и крови на ладонях.
Случай после «Травиаты»
В омской Книге почета могло не оказаться имени заслуженной артистки России Ирины Трусовой. Она не пела до девятнадцати лет. Да, занималась в музыкальной школе, но о музыке серьезно никогда не думала, мечтая о карьере архитектора.
– Я очень хорошо рисую и никогда не было проблем с точными науками – геометрией, алгеброй. И я ездила на подготовительные курсы, чтобы поступить в Томский инженерно-строительный институт на архитектурный факультет. Так что, если бы меня совершено случайно не сагитировали поступать в музыкальное училище, я была бы архитектором и, наверное, пела в самодеятельности, – улыбается артистка. – До 19 лет у меня не было голоса. Я пела только в турпоходах, когда училась в школе. Зимой, в сорокаградусный мороз, в тайге! Вокалист может себе позволить такое? Никогда! Если бы я знала, что я вокалистка, никогда бы не стала так поступать.
Но до этих самых 19 лет о своем вокальном будущем уроженка Томска Трусова не знала. Её отговорили от математики и сагитировали ехать в Челябинск, где она и поступила в училище на специальность теоретик-музыковед. Профессия эта, говорит Ирина, страшно тяжелая:
– Я три года проучилась и даже не знала, что через несколько улиц от нас уже начинаются озёра Южного Урала. Представляете, сколько времени за книгами просидела! Наверное, четвёртый год учебы разум бы уже не выдержал… И тут вдруг у меня появился голос.
Голос прорезался именно «вдруг». Компания теоретиков ехала из оперного театра после «Травиаты» Верди, обсуждали спектакль и напевали темы. И вдруг раздается: «Вы поймёте ль силу страсти? В ней мое земное счастье» из первого ариозо Виолетты… Все вокруг замерли: «Ира, у тебя же голос!» Трусова сама не поняла, что и как произошло. Но после этого от теории перешла к практике, поступив в 20 лет и окончив Уральскую консерваторию им. М. П. Мусоргского в Екатеринбурге.
Родная кровь
– Я благодарна судьбе и природе за то, что в меня кто-то в определённый момент вдруг вдохнул этот голос. Другой профессии я в себе никогда с таким восторгом не принимала, несмотря на то что профессия-то очень сложная, – говорит артистка. – Она многого требует. Мне было иногда тяжело играть спектакль изза проблем со здоровьем, и я, когда пела, чтобы удержать в себе свои сложности, сжимала кулаки. После спектакля по рукам текла кровь. Бывают психологические проблемы, кто-то говорит – сглаз. Я к этому отношусь спокойно и рассуждаю так: если я буду жить в четырех стенах, сглаза точно не будет. После спектакля, когда всё заживало, я сразу брала чемодан, ехала на конкурс или на гастроли.
Трусова пела по 14–15 спектаклей в месяц, а в перерывах успевала давать сольные концерты – для ведущей солистки это колоссальная нагрузка. Плюс всероссийские и международные конкурсы, откуда Ирина Борисовна неоднократно возвращалась лауреатом – казалось бы, при такой репертуарной загруженности дело невозможное. Но неоценимую поддержку оказывал муж, ныне покойный дирижер музыкального театра Григорий Комаровский.
– Я очень часто уезжала на гастроли, а он оставался с маленьким ребенком и говорил: «Ты не беспокойся, поезжай, потому что я знаю, что Боре со мной лучше будет, чем с тобой», – вспоминает певица. – Может, я в некоторой степени была как мать-кукушка. Но, с другой стороны, когда отец воспитывает сына – это лучшее явление.
Спасение в работе
Бурная творческая жизнь Ирины Трусовой идёт рука об руку с жизнью педагогической. Преподает артистка с 1989 года, из-за занятости на оперной сцене количество учеников ограниченное – максимум четыре человека в классе. Воспитанники идут по стопам своего преподавателя, поступают в консерватории Москвы, Петербурга и Екатеринбурга, занимают призовые места на конкурсах и становятся солистами филармоний.
– Сейчас я заведую вокальным отделением Омского музыкального училища имени В. Я. Шебалина, я профессор ОмГУ им. Достоевского на кафедре театрального искусства и актерского мастерства и одновременно преподаю в детской музыкальной школе № 17, &ndas
h; перечисляет артистка. – И вы знаете, имея такой опыт, я прекрасно понимаю, что голос не должен развиваться так, как сейчас его развивают в нашей системе. Девять лет: четыре года училища, потом смена педагога и еще пять лет консерватории. Это страшное явление для певцов. Я на своём опыте поняла, занималась вокалом пять лет, потом поступила в театр и уже росла сама. Не нужно так много учиться пению. Нужна только практика: только в практике человек начинает самостоятельно понимать, как извлекать звуки. Это очень сложный процесс.
Конечно, приходится работать без выходных, но к этому я привыкла: театральная жизнь приучила нас не сильно-то отдыхать, – продолжает заслуженная артистка РФ и почетный деятель культуры Омска. – Спасает то, что я занимаюсь безумно любимой работой: я пою в театре, я преподаю – и все это мне очень-очень нравится. Слава богу! «Наша система вокального образования – страшное явление для певцов».
КСТАТИ
На базе ДШИ № 17 (27-я Северная, 44/2) готовится к открытию Центр вокального искусства Ирины Трусовой. Его задача – выявление, поддержка и продвижение вокально одаренных детей. Образование в Центре будет строиться не по школьному принципу: планируется проведение мастер-классов, семинаров, творческих встреч, практикумов, организация конкурсов и фестивалей, преподавание сценического мастерства, постановка голоса и т.д. Талантливыми детьми займутся местные и иногородние педагоги.
ИСТОРИЯ
Первого апреля у Ирины Трусовой раздался телефонный звонок:
– Здравствуйте, Ирина Борисовна. Мы вас приглашаем исполнить партию Розины в «Севильском цирюльнике».
– Хорошо.
— В Большом театре.
– Ещё лучше!
– Такого-то числа.
– Замечательно! Трусова положила трубку, улыбнулась хорошей шутке и забыла. Через неделю – снова звонок:
– Ирина Борисовна, мы вам билеты купили.
– Куда?!
– В Москву… У вас через четыре дня репетиция в Большом театре. До встречи! Шутка оказалась правдой, и артистке пришлось, уняв дрожь в руках, срочно доучивать партию Розины. В Москве была неделя безоркестровых репетиций: на сцену так и не выходили. И, в первый раз попав на наклоненную к зрителю сцену Большого, Трусова вспомнила балетную выучку консерватории. Платье Розины было не в пол, ступни открыты, поэтому, ходя по сцене вверх-вниз, приходилось думать не о голосе и о выученной за неделю партии, а о развороте стопы. После спектакля омичку спросили: вы балетом занимались? Наши актрисы, к сожалению, так по сцене ходить не умеют…